AAA-волна из Китая:
как геймдев стал новой культурной силой

Привет! Это «Волна с Востока» — подкаст о культурных волнах и бизнес-цунами из Азии, которые меняют мир быстрее, чем мы успеваем привыкать к новым трендам.

Мы уже говорили про K-food, дорамы, азиатские бренды и глобальные фан-культуры. Но сегодня — совсем другая история. История о том, как Китай буквально за пару лет превратил свою игровую индустрию в один из самых влиятельных культурных феноменов. Да-да, если раньше важнейшим из искусств для нас являлось кино, то теперь геймдев — это уже четвёртый столп глобальной культуры, рядом с музыкой, сериалами и модой. И Китай сейчас — его новый эпицентр.

Чтобы вы почувствовали масштаб: первая настоящая китайская ААА-игра, Black Myth: Wukong, разошлась по миру тиражом больше двадцати пяти миллионов копий всего за несколько месяцев. Студия в полтораста человек с бюджетом в разы меньше, чем у западных гигантов, делает проект, который переворачивает жанр и вызывает серьёзные вопросы о будущем PlayStation, Xbox и всей индустрии. Если такие студии уже создают мировые хиты — что будет дальше? Где здесь место для ваших инвестиций, ваших медиапроектов, ваших бизнес-решений?

Сегодняшний выпуск поможет разобраться, как Китай из страны, которая в течение пятнадцати лет жила с консольным баном, внезапно стал «фабрикой смыслов» для зумеров. Почему китайским разработчикам нужна сложная мифология — Царь Обезьян, демоны, бессмертные — вместо привычных нам супергероев. И как вертикальная модель IP, где веб-романы превращаются в дорамы, а дорамы в игры, переписывает правила глобального рынка развлечений.

Поехали.

Итак, по традиции, давайте определим, почему именно сейчас мы говорим о китайской игровой волне. Что такого произошло за последнее время, что вывело эту тему в глобальную повестку?

Причина номер один — феноменальный успех Black Myth: Wukong. В 2024 году именно эта игра стала поворотным моментом. Её назвали первой настоящей китайской ААА-игрой, которая не просто догнала западные стандарты, но в чем-то даже превзошла их. И важно то, что это не ощущается как случайность, а выглядит как звено целой серии событий.

Пока западная игровая индустрия переживает кризис — с 2022 года было сокращено больше сорока пяти тысяч рабочих мест — китайские студии продолжают расширяться и инвестировать в новые проекты. Контраст почти драматический: там, где одни сокращают бюджеты, другие начинают наступление. И этот дисбаланс очень чётко виден.

За последние полгода вышли новости, которые окончательно подтвердили: волна только начинается.

В августе 2025 года на Gamescom объявили о Black Myth: Zhong Kui — второй игре во вселенной Black Myth. Это не DLC и не сиквел, а отдельный тайтл, который запускает полноценную франшизу. Студия говорит об этом открыто. И это, пожалуй, первый случай, когда китайская команда заявляет о создании многолетней IP-серии, сравнимой по амбициям с западными.

Вторая важная новость — релиз WUCHANG: Fallen Feathers в июле 2025-го. Игра вышла сразу в Xbox Game Pass, в первый же день. Это прямой сигнал: западные платформы начали стратегическое сотрудничество с китайскими разработчиками, потому что понимают — игнорировать их больше невозможно. Один из аналитиков сказал вещь, которая прозвучала почти как приговор старой модели: «Создатели AAA-игр больше не могут позволить себе игнорировать Китай». И, честно говоря, с этим трудно поспорить.

Теперь немного цифр — чтобы почувствовать масштаб.

Экспорт китайских игр в 2024 году составил 136 миллиардов юаней, что равно  18,5 миллиардов долларов. Рост — более тринадцати процентов год к году. К слову, Это первый положительный рост за три года — в 2022-2023 годах экспорт китайских игр снижался. Прогноз общей выручки всего игрового рынка Китая в 2025-м — около пятидесяти миллиардов.

Это означает простую вещь: Китай уже не просто производит игры для себя. Они становятся крупным мировым экспортером интерактивного контента, двигая тренды и догоняя в этом США, Японию или Южную Корею.

И вот здесь начинается самое интересное: как из фрагментарных успехов рождается устойчивая волна. Потому что это не одна игра, не один издатель, не один жанр. Это настоящий системный подъём, в котором участвует сразу несколько студий, платформ и бизнес-моделей.

Сигнал на радаре чёток: это не вспышка. Это — новый центр притяжения глобальной индустрии.

Давайте теперь спустимся в сам эпицентр этой волны — туда, где всё началось. Потому что никакая индустриальная трансформация не возникает из воздуха. Это всегда история людей, идей и нескольких очень точных или удачных решений, принятых в правильный момент.

Если смотреть на китайский геймдев со стороны, может показаться, что «взрыв» произошёл внезапно — вот был рынок мобильных игр, вот вышел Black Myth, и всё изменилось. Но на самом деле фундамент этой волны закладывался десятилетиями.

Начнём с культурного сдвига. В 2005 году вышел сериал «The Legend of Sword and Fairy». Это была первая телевизионная адаптация видеоигры в Китае — и она стала триггером, усилившим переход жанра сянься из субкультуры в мейнстрим. Китайская публика вдруг увидела, что их собственные сюжеты — мифология, бессмертные, духи, даосские учителя, герои-одиночки — могут быть не менее зрелищными, чем западные фэнтези. Этот момент важен: он сформировал будущий спрос. Люди начали ждать «своего Ведьмака», «своего Толкина», «своего Marvel», но через призму китайской культуры.

Второй перелом произошёл в 2019 году, когда Пекин выпустил официальные руководящие принципы: использовать игры как медиа, через которое можно рассказывать китайские истории миру. Это был редкий случай, когда государственная политика совпала с интересами аудитории и разработчиков. Из хобби-рынка игры стали инструментом культурной экспансии. И это кардинально изменило отношение к индустрии внутри страны.

А третий толчок — конечно, Genshin Impact. Я подробно рассказывала про этот феномен во втором выпуске, если пропустили - послушайте. В 2020 году miHoYo выпустили игру, которая не просто стала хитом. Она принесла компании больше миллиарда долларов за первые шесть месяцев. Глобальная аудитория внезапно оказалась готова к китайскому фэнтези, к эстетике, к героям, к мифологии. Это был первый раз, когда китайский IP стал мировой франшизой. И это доказало: экспортировать свои представления о магии, мифах и героях — возможно. Не через фильмы, а через игры.

Но сердце эпицентра — это, конечно, люди, которые рискнули сделать невозможное.

Самый яркий пример — Ян Бин, создатель игры Lost Soul Aside. История почти фантастическая: человек без команды, один, начинает делать игру мечты — вдохновлённый Final Fantasy и Devil May Cry, окрылённый идеей, что и китайский разработчик может создать масштабный экшен. Он выкладывает ролик прототипа игры в 2016 году — и ролик становится вирусным. Sony замечает его и приглашает в China Hero Project. Из сольного разработчика он превращается в руководителя студии Ultizero. Это история о том, что в Китае впервые появилась инфраструктура, которая поддерживает талант — и выводит его на мировой уровень.

Другой герой — Фен Цзи, руководитель Game Science, студии, которая создала Black Myth: Wukong. Это человек, который ушёл из Tencent, чтобы делать свою игру мечты — игру по «Путешествию на Запад», по той истории, которую знает каждый ребёнок в Китае, как мы здесь, наверное, мифы Древней Греции или путешествия Одиссея. В команде было около ста пятидесяти человек — в сравнении с западными гигантами это почти инди-студия. И всё же они сделали проект стоимостью семьдесят миллионов долларов, который заработал около девятисот миллионов. Это перевернуло представление о том, что китайская студия может, а что — нет.

И здесь важно ещё одно: они выбрали не Marvel, не супергероев, не киберпанк. Они выбрали собственную культуру — даосских духах, демонах, испытаниях и путешествиях бессмертных. И именно эта аутентичность дала игре глобальную силу.

Параллельно нарастал культурный контекст. В Китае выросло поколение, которое устало потреблять только западные истории. Они хотели видеть героев, которые им ближе. Они хотели видеть боевые искусства, а не только суперсилы. Они хотели истории о самопознании, о балансе, о внутреннем пути — а не только о внешнем конфликте.

И Black Myth стал тем самым моментом поворота: небольшой команде удалось создать игру, способную конкурировать с индустрией, у которой бюджеты в сотни миллионов. Это был культурный манифест: мы тоже имеем право участвовать в мировом разговоре о смыслах — и делать это на равных.

И если сложить всё вместе — культурный запрос, государственную поддержку, технологическую зрелость и нескольких ярких лидеров — становится ясно: волна не могла не сформироваться. Она созревала давно. Просто в 2024–2025 году она наконец-то ударила по миру со всей силой.

Теперь, когда мы понимаем, откуда всё началось, давайте разберёмся — а как именно эта волна распространилась по всему миру? Как Китай, который ещё недавно ассоциировался в геймдеве в основном с мобильными играми, вдруг стал производить проекты уровня PlayStation-блокбастеров?

Начнём с технологии.

Китайские студии сделали очень прагматичный, практически инженерный ход: они массово перешли на Unreal Engine 5. Это оказался идеальный эквалайзер. Не нужно больше тратить годы на создание собственных движков. Не нужно решать фундаментальные задачи вроде глобального освещения или высокополигональной геометрии. Этот шаг дал им то, что раньше было доступно только западным компаниям с гигантскими бюджетами.

Если посмотреть  на список игр: WUCHANG, Phantom Blade Zero, Swords of Legends, Black Myth — все построены на UE5. Это позволило студиям сосредоточиться на истории, боевой системе, мифологии, музыке — на том, что создаёт эмоциональную ценность. А не на технической рутине, которая обычно пожирает половину бюджета AAA-проекта.

И это был решающий фактор: техническое равенство с Западом наступило почти мгновенно.

Второй механизм распространения — вертикальная IP-экосистема.

Если на Западе мы привыкли к тому, что первичное IP — это фильм или комикс, а игра — это адаптация, то в Китае всё наоборот. Огромное хранилище сюжетов — это веб-романы. Они собирают почти двести миллионов зарубежных читателей. Это проверенные истории, проверенные герои, проверенные эмоции.

Они превращаются в дорамы, а потом — в игры. Или наоборот: игра становится сериалом. 

Honor of Kings — один из самых ярких примеров — начал как оригинальный мобильный MOBA-IP и теперь включает анимационный сериал, мерч, международные книги и коллаборации с глобальными и локальными франшизами. Проект «Ты моя слава» 2021 с такими заездами как Дильраба и Ян Ян, связанный с Honor of Kings, стал культовой дорамой и примером обратной адаптации — игра → сериал, а не наоборот. В Китае IP двигается вертикально, создавая синергию между форматами. Это прямо напоминает Marvel Cinematic Universe, только в версии, где центр — не кино, а игры.

Третий элемент — глобальный фокус платформ.

Китайские студии больше не ограничиваются мобильным рынком. Они целятся в Steam, PlayStation 5 и Xbox. И что самое парадоксальное: Китай стал критически важным покупателем западных игр. Например, более пятидесяти процентов продаж Stellar Blade в Steam пришлись на китайскую аудиторию. Игроки в Китае сами стали «двигателями» успехов. И поэтому студии начали готовить продукты для глобальной конкуренции.

Case study — Where Winds Meet.
Это free2play action-RPG в жанре wuxia, которая собрала десять миллионов предзаказов. Но при этом релиз идёт не только в Китае и не только на мобайл. Глобально её выпустили одновременно на PC, PlayStation 5, и с планами порта на Xbox через полгода. То есть разработчики теперь мыслят не как локальный рынок, а как глобальный поставщик контента.

И четвёртый слой — влияние на Gen Z.
Это, пожалуй, самый тихий, но самый мощный фактор. Восемьдесят процентов зарубежных читателей китайских веб-романов — это молодое поколение. Для них «Путешествие на Запад», сянся, уся, культивация, мастера боевых искусств — не экзотика. Это — часть их можно сказать медиа-диеты.
Gen Z формирует своё мировоззрение через игры. Не через кино и даже не через соцсети. А через игры. И китайский геймдев попадает прямо в эту культурную точку.

Если всё собрать вместе — получается удивительно слаженная система:
технологии → IP → платформы → поколение как аудитория.
И вот почему волна распространяется так быстро: она двигается по идеально выстроенной сети, где снова каждый элемент усиляет остальные.

Когда мощная волна поднимается в одном секторе, она обычно смывает границы между индустриями. То, что началось как рост китайского геймдева, уже влияет на кино, музыку, туризм, потребительские привычки и даже на глобальную культурную повестку. Давайте посмотрим на эти эффекты — они гораздо шире, чем кажется.

Первое направление — смежные индустрии и медиа.

Игры больше не существуют в своём отдельном мире. Они становятся точкой сборки для сериалов, дорам, мобильных адаптаций и целых фан-вселенных.

Один из самых показательных примеров — «Лёгкая улыбка покоряет мир» (2016). История родилась как веб-роман, но именно игровая культура стала её сердцем: герои знакомятся в MMO, отношения развиваются через внутриигровые механики, а позже выходит мобильная игра, где фанаты могут буквально «проживать» ключевые сцены дорамы внутри игрового мира. Это тот случай, когда медиа форматы меняются местами — игра становится не дополнением, а основой франшизы.

Другой пример — «Киберкраш. Вюбиться в твою улыбку» (2021). В центре сюжета — киберспорт, а визуальная и сюжетная архитектура напрямую связаны с реальной игрой «Onmyoji Arena» (Онмёдзи Арена), разработанной NetEase. Формально это адаптация веб-романа, но на практике первичный IP — именно игра, её эстетика, её внутренняя логика и её соревновательная сцена.

Такие кейсы чётко показывают: китайские игровые IP начинают жить собственной жизнью вне геймдева. Граница между «игрой» и «медиа» размывается, и игра становится ядром кроссплатформенной экосистемы — с дорамами, аниме, мерчем, фан-контентом и полноценными нарративными мирами вокруг.

Есть и другой путь — игры как «живые музеи».

Например, Ashes of Kingdom. Разработчики интегрировали в игровой мир реальные исторические локации Янчжоу — площади, сады, дома, архитектурупериода Поздней Династии Хань и Трёх Королевств. Локации в игре преобразованы в quest-хабы, где игроки взаимодействуют с реальной историей и культурой через игровой механизм.

И трафик в эти реальные места вырос в разы. Туристы приходили туда, где «они были в игре». 

Аналогично создатели Black Myth: Wukong тоже использовали эту модель: 27 из 36 ключевых визуальных локаций вдохновлены реальными историческими памятниками Шаньси. И фанаты отправились в “паломничество” к этим местам, превращая  когда-то тихие памятники в популярные туристические направления.

Это практически новый тип культурного туризма, о котором я уже упоминала и в выпуске про Геншин Импакт и про Призрак Цусимы. И  работает этот тип ровно потому, что игра способна стать проводником в реальную культуру.

Не менее важен и киберспорт.

Почти половина китайских игроков — где-то сорок  - пятьдесят процентов — либо смотрят киберспорт, либо участвуют в нём. Это означает, что игры — не просто развлечение, а часть образа жизни. Киберспорт признан официальным видом спорта в Китае; множество университетов предлагают специализированные программы по киберспорту. Киберспорт на уровне государства  рассматривается как фактор развития национальной экономики и мягкой силы, а не просто индустрия развлечений. И когда такое поколение вырастает, индустрия вокруг игр неизбежно становится больше, чем просто рынок.

Теперь — про изменения поведения аудитории.

Китайские игры становятся альтернативой западным сюжетам и темам. И это не конфликт, а скорее усталость. Многие игроки хотят истории, в которых меньше политических повесток и больше культурной аутентичности. Они ищут миры, где мифология работает как источник вдохновения, а не как поле для идеологических споров. Китайские разработчики — сознательно или нет — предлагают именно такую эстетику: традиции, боевые искусства, духовные путешествия, моральные дилеммы, а не войны культур.

И это очень сильно резонирует.

Отдельно стоит поговорить о культурном сдвиге, который кажется почти парадоксом.
Пока на Западе вспыхивают споры о DEI, о том, что можно или нельзя показывать в играх, китайская регуляторная среда со строгой цензурой на политическое содержание — в каком-то смысле радикально стабилизирует IP. Она создаёт пространство, где разработчики фокусируются на мифологии и культуре, а не на политических баталиях. Нет дебатов о репрезентации: есть герои, пути, долг, честь, внутренний рост — темы, универсальные и не связанные с какой-либо современной идеологией. И для многих игроков во всём мире это звучит свежо.

И, конечно, бизнес-модели.
Black Myth: Wukong перевернул идею о том, что для ААА нужен бюджет в двести миллионов. Они показали принцип lean AAA — когда качество достигается не через размер команды, а через правильный технологический стек и глубокую культурную основу ( «лёгкая ААА» — это современная модель создания крупных игр с уровнем качества, близким к топовым блокбастерам, но без многосотмиллионных бюджетов и гигантских команд.). Это уже заставляет западные студии пересматривать подходы.

Плюс растёт ещё один тренд — прямые монетизации через мерч, фигурки, коллекционные предметы. Китайские игроки — и китайские фанаты — готовы поддерживать свои IP напрямую, минуя посредников. От этом мы ещё поговорим в отдельном выпуске.

В общем, если посмотреть на всё это сверху, то видно: влияние китайского геймдева давно вышло за пределы геймдева. Это эффект прилива, который касается всего: путешествий, сериалов, моды, ценностей, культурных предпочтений, поведения Gen Z.

И именно поэтому следующая часть будет не о том, что Китай сделал, а о том, чему этот опыт может научить всех остальных.

Теперь разберём самое прикладное.

В каждой волне мы обязательно смотрим: что можно взять из неё для своего продукта или творчества. Китайский геймдев сегодня — это не просто тренд, а набор очень практичных стратегий, которые уже работают.

Начнём с тех, кто работает в геймдеве, креативных индустриях или вообще создаёт свой контент.

Первое — культурная аутентичность стала новой дифференциацией.

Аудитория устала от копий. Устала от повторяющихся западных сюжетов. И Китай показал: самые мощные истории — это те, которые идут из корней собственной культуры. Это не попытка «подделаться под Marvel». Не попытка сделать «как у них». Это попытка сделать своё.

WUCHANG: Fallen Feathers — отличный пример. История поздней династии Мин, персонажи, вдохновлённые археологией Саньсиндуй - уникальной культуры бронзового века, эстетика, которой раньше никто не занимался. В игру интегрированы реальные обряды, ритуалы, костюмы, архитектурные детали поздней Минской эпохи, локальные диалекты Сычуани, мотивы даосизма, буддизма, элементы китайской философии. И это стало её преимуществом.

Так что если вы создаёте игру, сериал, проект, бренд — подумайте: какая часть вашей культуры даёт вам конкурентное преимущество? Где ваша уникальная мифология, ритуалы, истории, символы? Это  может быть вашей новой точкой входа.

Второе — технологическая эффективность.

Unreal Engine 5 — это не просто модное слово. Это способ резко сократить сроки, сократить бюджет и вывести визуал на уровень, который раньше был доступен только студиям с тысячами сотрудников.

Китайские студии доказали, что команда в сто пятьдесят человек на UE5 может сделать проект уровня блокбастера. Это разрушает старый миф, что качество требует бесконечных вложений.

То же самое применимо и за пределами геймдева: когда у вас есть технологический экоскелет, вы можете тратить ресурсы на творчество, а не на фундамент.

Но важно и избежать ловушек.

Кейс Lost Soul Aside, про который я чуть раньше упоминала, когда рассказывала про его создателя — идеальный пример. Игра начиналась как passion-проект - сделанный на голом энтузиазме, трейлеры были потрясающие и моментально завирусилтсь, аудитория в восторге. Sony дала финансирование. Но на релизе появились проблемы: промахи в производительности, спорный сценарий, недостаточная глубина. Игра оказалась ниже тех ожиданий, которые сами разработчики подняли.

Урок здесь очень прозрачный: если вы создаёте продукт, который выглядит как ААА, аудитория будет ожидать ААА во всём — в сценарии, диалогах, оптимизации, драматургии, эмоциональной арке. Нельзя тянуть визуал на уровень блокбастера, если нарратив и техчасть остаются на уровне инди.
Да качественный блокбастер можно сделать малой командой, но без качественного сценария и глубокого продюсинга технология — лишь инструмент, а не гарантия успеха.

Теперь — то, на что можно обратить внимание  компаниям, маркетологам и издателям.

Первое: входите в IP-экосистему.
Я вам рассказывала про это. Веб-романы — это предпатентная стадия будущих франшиз. Они уже проверены рынком, у них есть лояльная фанбаза, и китайские студии строят игры именно на них. Крупнейшие китайские платформы формируют фанбазу ещё на этапе онлайн-публикации: читатели обсуждают идеи, поддерживают авторов и даже зачастую влияют на развитие сюжета. При этом платформы ещё и инвестируют в перевод и глобализацию своих IP, ускоряя появление адаптаций в сериалах, играх и фильмах, а сами романы становятся глобальными бестселлерами (тут самые яркие примеры: «Аватар короля» - популярный веб-роман про историю легендарного кибер спортсмена и тот самый «Неукротимый: Повелитель Чэньцин»). 
Так что если вы работаете с контентом, с брендами, с медиа — вам важно смотреть туда, где рождаются будущие мировые хиты. Веб-романы — это не ниша. Это генератор глобального IP.

Второе: стратегические партнёрства.
Тут прекрасно иллюстрирует это Day One-релизы (запуск первого дня) в Game Pass, как у WUCHANG, позволяют новой студии мгновенно выйти к международной аудитории. Это не просто «доступ к пользователям». Это способ показать, что ваш продукт — глобальный игрок, а не локальная история.
То же самое касается релизов на Steam, PS5 и даже на Switch. К 2025 году более 30 крупных китайских игр получили одновременный релиз на западных платформах с полной локализацией и международным маркетингом. Китайские студии уже поняли: ваш рынок — не только ваш регион.

Третье: локализация — это адаптация, а не перевод.
Чем глубже культурный контент, тем сложнее его донести до западной аудитории. Нужны эксперты по культурным кодам, историческим ассоциациям, языковым нюансам. Это касается как жанров xianxia, wuxia, так и сюжетов, где многое строится на региональной мифологии или историческом фоне.

Пример — The Legend of Tianding — тайваньская экшен-игра, сюжет которой основан на фигуре народного героя Ляо Тяньдин. Чтобы воспринять историю персонажа, зрителю важно понимать контекст тайваньского периода японской колонизации. И разработчики это сделали мастерски — через детали, механики, окружение. Все элементы (диалекты, блюда, праздники, известные городские легенды) не просто переведены, а тщательно адаптированы для понимания западной аудитории — через подсказки, визуал, отдельные объясняющие вставки в игровой мир.

Но может быть и наоборот. Тут подходит пример WUCHANG: Fallen Feathers, которая получила волну негатива в Steam из-за патча 1.5, который изменил ряд ключевых элементов игры, чтобы соответствовать внутренним китайским регуляторным ожиданиям чувствительным к образу исторических фигур и национальной памяти.  В обновлении многие боссы и NPC стали бессмертными (теперь они «утомляются», а не умирают), какие-то исторические персонажи вообще перестали быть доступна для боя или сюжетного убийства. И часть аудитории восприняла это как цензуру и вмешательство в историю.

Вывод простой: если вы работаете на глобальную аудиторию, ваша история должна оставаться целостной. Нельзя менять ключевые элементы задним числом. Глобальный рынок наказывает за нарушение доверия гораздо быстрее, чем локальный.

И теперь то что может быть полезным  для тех, кто работает с аудиторией.

Первое: ориентируйтесь на тех, кто ищет культурную альтернативу.

Глобальной аудитории нужен мост между азиатскими мифами и привычными западными контекстами. Опять же — крупнейшие кейсы успеха китайских (и вообще азиатских) игр на глобальном рынке объясняются не только свежестью мифологии, но и умением разработчиков объяснять, адаптировать и интерпретировать культурные коды через игровые детали и нарратив.

Объясняйте, интерпретируйте, переводите. Делайте контент, который «распаковывает» смыслы.

Второй момент — используйте ниши.

И здесь как пример — Жанр сянься (xianxia) гораздо универсальнее и понятнее глобальной аудитории, чем уся (wuxia).

• **Xianxia (仙侠)** строится на сверхъестественных приключениях, культивации энергии, бессмертии, магических артефактах и духовных мирах. Такой набор элементов легко «считывается» даже теми, кто никогда не сталкивался с китайским эпосом — он ближе к привычному мировому фэнтези.

• **Wuxia (武侠)** — наоборот, про реалистичные боевые искусства, кодекс чести, путешествия рыцарей-«ся» и исторические эпохи Сун, Мин или Цин. Это более приземлённый и медленный жанр, и поэтому он сложнее для мгновенного восприятия западной аудиторией.

Сянься гораздо легче адаптируется для игр, сериалов и подкастов. Он уже глобализирован благодаря Genshin Impact, китайским дорамам и огромному пласту веб-романов — и, по сути, стал универсальным языком современного азиатского фэнтези.

В итоге что мы имеем?

Китайский опыт — это инструкция не для того, как копировать чужой успех, а для того, как строить собственный. Через культурную глубину, правильные технологии, уважение к аудитории и стратегические партнёрства.

Каждая волна, даже самая впечатляющая, имеет тёмную сторону. И китайский геймдев тут не исключение. Чтобы понять масштаб происходящего честно, важно увидеть не только блестящую витрину — продажи, франшизы, эффектные трейлеры — но и то, что находится за кадром. Потому что именно там кроются риски, которые могут изменить всю траекторию развития отрасли.

Первый и самый чувствительный фактор — регуляции.

Китайская игровая индустрия развивается под очень жёстким государственным контролем. Ограничения по времени для подростков, требования к сюжету, запреты на определённые темы, обязательные проверки контента — всё это создаёт постоянный эффект «ходьбы по тонкому льду». Студии никогда до конца не знают, что именно может потребовать регулятор завтра.

История WUCHANG: Fallen Feathers показала этот разрыв особенно ярко: внутренняя правка сюжета, сделанная под регуляторику, вызвала настоящий шквал негатива на глобальных платформах. Игроки восприняли это как вмешательство в художественный замысел.

Есть и другие примеры. Оригинальная версия PUBG в Китае была фактически запрещена. Tencent пришлось закрыть проект и перезапустить его в виде «Game for Peace» — полностью убрав кровь, тела, политические намёки и даже саму механику «убийств», заменив её на вежливое «прощание» с противником.

Мировая аудитория, сравнивая обе версии, была настолько удивлена, что вокруг этого появились мемы и целая история про “двойные стандарты”.

То же самое происходило с Honor of Kings. Внутри Китая игру критиковали за «неправильную трактовку истории» и «слишком смелые» образы женских персонажей. Tencent пришлось менять визуал, биографии героев и даже элементы монетизации — в зависимости от платформы. А для мировой версии Arena of Valor фактически создавалась отдельная игра.

Все эти кейсы подчёркивают главное: каждая попытка совместить внутренние правила и ожидания глобального рынка — это балансирование над пропастью. Один неверный шаг, и доверие аудитории можно потерять очень быстро.

Второй риск — зависимость от технологических платформ.

Да, Unreal Engine 5 дал китайским студиям огромную свободу. Но это и зависимость от одного движка, от внешней технологии, которая может менять правила. Epic Games (разработчик UE5) контролирует условия лицензирования, royalty, возможность экспорта кода, а также выкладывает обновления по собственному усмотрению. Если завтра Epic изменит политику, ценовую модель или ограничения на экспорт технологий, китайские проекты могут оказаться в уязвимом положении. Это та точка, о которой в Китае говорят всё громче: нужна собственная технологическая база.  Именно поэтому Китай активно инвестирует в развитие собственных движков и экосистем.

Третья проблема — кадровые перегрузки и «эффект победителя».

Индустрия растёт так быстро, что рынок кадров внутри Китая просто не успевает. В то время как в США и Европе идут массовые сокращения, в Китае — наоборот, идёт гонка за талантами. Студии переманивают специалистов друг у друга, зарплаты растут, конкуренция за талант становится бешеной. И при этом давление на команды огромное.

Но такой рост редко бывает стабильным. Если появятся несколько больших провалов подряд, рынок может резко качнуть в обратную сторону.

Есть ещё и культурные риски.

Сейчас многие китайские игры опираются на традиционную мифологию — xianxia, wuxia, даосские легенды, историю империй. Это даёт яркую культурную основу, но  есть нюанс: если все студии идут в один и тот же жанр, возникает эффект перенасыщения. То, что сегодня кажется свежим, через год может начать выглядеть однообразным. Мы уже видим, как на китайских и зарубежных платформах появляется всё больше коммерческих тайтлов, которые повторяют одни и те же архетипы, одни и те же визуальные мотивы.

Плюс появилось ещё одно явление — «западное сянься».

После успеха китайских фантазийных миров западные авторы начали активно писать свои версии xianxia. Иногда это получается интересно, но очень часто жанр просто «перемешивают» с западным фэнтези, теряя культурную глубину и искажая ключевые элементы. Такие книги продаются как xianxia исключительно потому, что жанр стал модным, и это создаёт дополнительный шум вокруг оригинальных произведений.

Чтобы волна оставалась живой и устойчивой, китайским студиям придётся экспериментировать: выходить за рамки привычных формул, смешивать эстетики, искать новые сочетания традиции и современности. Только так жанр сможет развиваться, а не превращаться в фабрику штампов..

И, конечно, международное восприятие.

Китайская игровая индустрия всё ещё сталкивается со стереотипами — от опасений по поводу цензуры до вопросов о свободе творчества. И каждый скандал, каждая спорная история усиливает эти подозрения. Даже успешные игры типа Genshin Impact, Black Myth: Wukong или Honor of Kings регулярно получают вопросы от западных игроков о «скрытых посылах», ограничениях для артистов, возможности свободно выражать историческую или политическую тему в продукте. И хотя сама игра избежала прямых конфликтов, такие темы будут всплывать всё чаще по мере того, как китайские студии будут выходить на глобальный уровень.

Тем не менее если в целом посмотреть на обратную сторону китайской волны в целом, то она выглядит не как слабость, а как зона роста.

Да, есть регуляции. Есть риски цензуры. Есть кадровые перегрузки. Есть опасность перенасыщения жанров.

Но эти проблемы — не тупики. Это те самые узкие места, которые определяют, насколько далеко Китай сможет зайти в глобальной конкуренции.

Обратная сторона не отменяет силу волны — она помогает увидеть её реальный масштаб.

И то, что Китай уже сталкивается с такими вызовами, говорит только одно: индустрия растёт, взрослеет и входит в ту стадию, где качество и устойчивость становятся важнее, чем эффектность.

Теперь посмотрим вперёд. Если текущая волна китайского геймдева уже изменила правила игры, то что нас ждёт в ближайшие два–три года? Куда всё движется? И какие возможности появятся у бизнеса, медиапроектов, платформ и создателей контента?

Начнём с главного — формирование долгосрочных франшиз.

Game Science уже открыто говорит, что Black Myth: Zhong Kui — это не продолжение Wukong, а вторая игра большой серии. В планах — семь тайтлов. Это открытый переход от модели одиночных хитов к франшизно-экосистемной: анонсированы параллельные планы по анимации, маньхуа, мерчу, тематическим событиям, интерактивным выставкам и даже туристическим маршрутам — как это уже работает для Honor of Kings и Genshin Impact.

То есть Китай идёт по пути Marvel, но в игровом формате. Не одиночные хиты, а вселенные, которые живут десятилетиями и растут горизонтально: игры → сериалы → анимация → мерч → туризм → события.

Это значит, что появится новая категория IP, рассчитанная не на 2–3 года, а на 15–20. И это огромный потенциал для маркетинга, коллабораций и контентной экосистемы вокруг.

Второе направление — гибридизация жанров. Игра Phantom Blade Zero — самый наглядный пример того, что китайские студии не хотят ограничиваться чистым фэнтези. Там появляется эстетика «кун-фу панк»: смесь боевых искусств, стимпанка, оккультизма, и тёмного нуара.

То есть Китай начинает создавать _новые типы миров_, новые визуальные языки, новые культурные синтезы. Это сродни тому, как Япония в своё время создала киберпанк. Сейчас идёт рождение новых жанров — и они сильнее всего привлекут Gen Z, которая любит миксы и смешение кодов.

И есть ещё одна интересная развилка — альтернативные истории.

Игра Showa American Story — пример культурного гибрида. Китайская студия берёт японскую эстетику послевоенной эпохи, переносит её в США будущего после зомби апокалипсиса, добавляет комедию, треш, экшен, и получается уникальный гибрид, который очень трудно представить в рамках западной повестки.

Это значит, что Китай начинает играть с культурной и политической фантазией так же смело, как Япония когда-то играла с хоррором или научной фантастикой.

Третье — смещение глобального рынка.

Все аналитики сходятся в одном: позиция Китая будет укрепляться. В предстоящие годы выйдут Phantom Blade Zero, Swords of Legends, новые игры по веб-романам, новые ААА по xianxia-наследию.

И чем больше этих игр будет появляться, тем сильнее Китай будет закрепляться как один из трёх мировых игровых центров — наравне с США и Японией. 

Помимо этого — есть перспективы, которые открывают двери в новые форматы.

Китайские студии активно инвестируют в R&D. Они нанимают международных специалистов, привлекают хореографов для боёв, как в случае с Where Winds Meet, работают с художниками из Кореи и Японии, экспериментируют с motion capture нового поколения. К слову, Китай не только догнал ведущих мировых игроков по инновациям в игровых motion-технологиях, но и вышел в лидеры по количеству патентов, одновременно интегрируя в свои R&D-команды большое число иностранных экспертов. И это соответственно  поднимает визуальный и механический уровень игр на новую высоту.

Правда от одного из основных вызовов никуда не деться. Проблема регулирования и цензуры останется фундаментальным вызовом для китайской игровой индустрии в обозримой перспективе. Любое воздействие на историю, персонажей или культурные символы из-за внутренних правил КНР может мгновенно стать “репутационным кризисом” на глобальном рынке — и такая двойная лояльность будет одним из самых сложных вызовов для новых экосистемных IP из Китая. Они будут постоянно балансировать между внутренними регуляциями и внешними ожиданиями.

Так что следующая волна будет шире, разнообразнее, экспериментальнее.
Это уже не просто китайский фэнтези-бум. Это рождение новых миров, новых жанров и новых глобальных франшиз.

И наконец пришло время подвести итоги этого выпуска.

Сегодня мы прошли сквозь всю китайскую игровую волну — от её истоков и технологического рывка до глобального влияния и обратной стороны, которую нельзя игнорировать. И, если смотреть на картину целиком, становится очевидно: Китай больше не просто рынок. Это — фабрика смыслов. Место, где рождаются новые истории, новые жанры и новые модели того, как работает современная культура.

Black Myth: Wukong стал символом этого перехода. Игра, которую делала студия в полтораста человек, вдруг встала на одну полку с крупнейшими мировыми франшизами. Она показала, что культурная аутентичность, мифология и умение работать с собственной традицией могут стать не ограничением, а конкурентным преимуществом.

И так же важно — мы увидели обратную сторону: внутренние регуляции, риски цензуры, кадровые перегрузки, зависимость от технологий, культурные стереотипы. Но все эти вызовы не уменьшают силу волны — они делают её реальнее и сложнее. Это признаки индустрии, которая взрослеет и учится балансировать между внутренними правилами и глобальными ожиданиями.

Главный вывод для нас здесь простой:

будущее глобальных франшиз — там, где культурная глубина встречается с технологической эффективностью.

И Китай движется по этой траектории быстрее других.

Сейчас самое время посмотреть на китайские IP, веб-романы, жанры сянься и уся, на новые экспериментальные игры и зарождающиеся франшизы. Многие из них ещё не вышли, но уже формируют тренды. И именно здесь можно увидеть следующее большое цунами раньше остальных.

А в следующем выпуске мы поговорим о другом феномене: о том, как коллекционные игрушки — от китайского Labubu до японских Nendoroid и корейских Kakao Friends/BT21 — превратились в новую форму культурной мягкой силы, переписывая правила коллекционирования и фан-культуры для Gen Z. Это история о том, как физические объекты становятся медиа и почему эстетика «милого странного» стала новым глобальным языком.

На этом всё. Спасибо, что слушали.

Если хочется углубиться в детали — заходите на сайт volnasvostoka.ru.
Там собраны ссылки на материалы, полноценная расшифровка выпуска, а видео-версии появляются чуть позже на YouTube и VK Видео.

«Волна с Востока» доступна на всех платформах. Подписывайтесь, делитесь выпуском, оставляйте отзывы — это помогает подкасту расти.

Услышимся в следующей волне.

И пусть ваши проекты движутся вперёд так же уверенно, как герой на пути к новому уровню.